Готовиться к литведу, например.
Обрывочно-кусочно-осколочное.
Возможно тот самый пролог, который я не могу написать уже семь... или больше лет.
А в эфире какой-то шум.
Страх смелеет в груди, теплеет,
Если слышит, как я дышу.
Джезебел
Когда-то давно, случайно кликнув по ссылке, я нашел одну забавную заметку. Все читали небольшое послание и комментировали его, радуясь незамысловатости содержания. Я тоже подумал, что это весело. А потом как-то ночью, сжимая дрожащими пальцами промокшую от пота и слез подушку, шепча слова отчаянной молитвы, понял насколько же четким и страшным был истинный её смысл…
Не буду цитировать эту заметку. Нет нужды. Скажу только, что в ней, перечислив основные событий истории нового времени, нас называли поколением неудачников. Просто. Не правда ли? Сколько нас таких наберётся, родившихся в эпоху перемен? Странных подростков, ищущих себя в жизни. Тех, кто пришел из пустоты, чтобы исчезнуть в серость, оставив после себя только боль, непонимание, кучи мусора да глупые надежды на лучшее будущее.
Поколение неудачников – как точно…
Мы появились на сломе, встречая первый рассвет в мире без идеалов, с искалеченной, истерзанной моралью и ценностями, втоптанными в прах. Люди спешили низвергнуть прошлые традиции с пыльных постаментов и утвердить новые принципы и приоритеты. Мы росли, не зная, зачем появились на этом свете, что должны сделать. Ответ был прост – только никто не замечал его. Лучшее, что мы могли совершить в своей жизни – как можно скорее поставить в ней точку, не пачкая отходами своего существования истерзанный мир.
Мы смотрели, как с кособоких, недавно вытесанных идолов сползала позолота, смешиваясь с грязью под нашими ногами, а после ставили новых. Как обесценивались любовь и дружба, честь становилась обузой, вера – бессмысленным фанатизмом, а люди вокруг нас медленно гнили, не замечая этого. На страницах истории в отличие от своих дедов и прадедов мы не писали кровью. Её заменили чернила дешёвой, шариковой ручки, а после – двенадцатый шрифт Times New Roman. И на следующее утро, не дописав страницы, мы, разочаровавшись в прошлом, стирали файл с жесткого диска, думая, что сможем начать все с чистого листа.
…Жалкая горстка жестоких потерявшихся детей.
Нас не учили сражаться и побеждать: уступать, прогибаться, ползать на коленях и льстить – вот, что мы умели в совершенстве. Нам говорили о ценности человеческой жизни, и мы жалели маньяков и насильников, защищая их от тех, кто ещё хоть что-то понимал. Находили смягчающие обстоятельства и выплачивали матерям, потерявшим детей, компенсации, рассыпаясь в заштампованных соболезнованиях. Осуждали других за жестокое обращение с животными, проходя мимо брошенных котят. Жалели старух-нищенок на улицах, не умея сказать собственным бабушкам, как сильно их любим.
Мы вообще не умели любить.
Только продавать и разменивать, считая: во всем следует искать выгоду. Блуждали в серых лабиринтах городов, отчаянно ища выход. Кто-то находил, оставляя на сухом, потрескавшемся асфальте пятна крови.
И даже попадая в добрые сказки, мы продолжали оставаться расчетливыми тварями, верящими в свою безнаказанность и вседозволенность. А после, завязнув мухами в паутине своих собственных ошибок и невыполненных клятв, покорно ожидали смерти, надеясь, что хоть она избавит нас от осознания собственной никчемности.
Только паук давно стал пылью… или забыл про расставленные ловушки.
Вечность, одиночество и боль – вот, что ожидало нас.
Единственное, что у нас не смогли отнять – надежду.
Мы сами лишили себя права на неё…