Автор: Daewen
Бета: lybitjel
Гамма: Lega
Персонажи: Кастиэль
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: общий
Аннотация: Там всегда светило солнце и небо оставалось безмятежно-синим...
Дисклаймер: отрекаюсь.
Навеяно фанфиком ИДЫ «На берегу моря»…
Посвящается моему любимому Гению.
Мы галопом до упада
мчимся вдаль легко и резво,
без преград.
И на всём скаку в засаду...
повернуть бы, да отрезан
путь назад...
Хорхе Манрике
Посвящается моему любимому Гению.
Мы галопом до упада
мчимся вдаль легко и резво,
без преград.
И на всём скаку в засаду...
повернуть бы, да отрезан
путь назад...
Хорхе Манрике
Ветер пощекотал тонкие, ломкие перья на кончиках крыльев, взъерошив светлый, ещё не начавший темнеть пух, казавшийся сейчас прозрачным. читать дальшеПорыв всколыхнул листву, прогнав по зелёному покрывалу волны, и помчался дальше в поисках новых игрушек.
Когда подкравшийся сзади Бальтазар ткнул брата недлинной палкой со свежим, пахнущим древесными соками сломом, Кастиэль лениво повел крылом. Он постарался, чтобы подзатыльник получился не болезненным, но досадным.
– Кто научил тебя в спину бить? – ветер раздробил его слова на сотни звуков и раскидал вокруг осколками недовольства.
– Габриэль… это забавно. Зачем ещё? – звонко удивился Бальтазар, не обидевшись на подзатыльник. «Ещё… ещё…» – заметавшееся по поляне эхо подхватил следующий резкий порыв, утопив в листве. – А его – Люцифер! – подумав, добавил ангел. Он гордился, что старший брат находит для него время и делится секретами.
Словно забыв про обломок ветки в руки, Бальтазар недоуменно посмотрел на него и сделал выпад, атакуя ветер. Кастиэль наблюдал за ним, прищурившись, и думал: ничто в этом восхитительном мире, созданном Отцом, не происходит просто так – все имеет смысл, продолжение и цену. Но подкрадываться, зная, что можешь навредить глупой забавой? Нет…
Застывшее время казалось выточенным на небе узором, разбегающимся ломкими, похожими на струны, линиями. Они переплетались с лучами солнца и подрагивали, когда гуляющий по поляне ветер касался их, заставляя тонко, чисто звучать. Иногда он приносил голоса других ангелов – у каждого здесь было свое, особенное место, но братья все равно оставались рядом. И стоило пройти через пышные заросли, как одиночество отступало.
– Говорят, Отец не просто ушел – Он создает что-то новое, – Бальтазар, не моргая, посмотрел на светило и так сильно сжал палку, что дерево треснуло, оставив в его руках два неровных обломка.
– Брат?..
Голос Кастиэля едва слышался за шелестом листвы.
– Шепчут – это затмит все, и мы перестанем быть Его любимыми детьми… - ветер замер, запутавшись в ветвях: он не хотел передавать разговор другим ангелам.
– Но разве не наполняет сердце счастьем известие это? Если появятся другие, я уверен – они будут прекрасны. И мы полюбим их… – Кастиэль верил: что бы его Отец ни создал, это будет достойное творение, которое не сможет никого разочаровать. Даже Бальтазара с его нелепой детской ревностью.
Кастиэль знал: Его любви хватит на всех.
Бальтазар не ответил. Несколько минут ангел сидел, опустив голову и рассматривая траву под ногами. В переплетении высоких стеблей он словно бы видел какое-то откровение. Ссутуленные плечи, сложенные крылья – Бальтазар не хотел соглашаться с Кастиэлем. Но и не мог расстроить, признавшись, что почти никто не обрадуется новым созданиям по-настоящему искренне.
– Пойдем, – Он осторожно потянул брата за собой.
Ангел крепче сжал ладонь Бальтазара, почувствовав тепло и спокойствие. Других ощущений в мире Кастиэля не было. Здесь всегда светило солнце и небо оставалось безмятежно-синим – его гордо бороздили пышные облака. Их очертания менялись, а бесконечное путешествие вокруг новорожденной Земли казалось основой самого мироздания. Ветер приносил обрывки разговоров, не боясь выдать чужие тайны: ангелы ничего не скрывали друг от друга. Иногда в осколках эха нельзя было разобрать даже голоса – только далекие отзвуки смеха, радости, удивления. Привыкший к созерцанию Кастиэль чутко прислушивался к миру, понимая, что никогда не сможет понять его разнообразия.
…Габриэль, как обычно, рассказывал шутку, понятную только ему. Люцифер улыбался и, наверное, даже не слушал брата. Идеальное, соразмерное лицо застыло, выражая понимание и скуку. Он всегда улыбался именно так, чуть снисходительно, но в тоже время тепло.
– О! – обрадовался Габриэль, помахав им крылом. Он остановился на середине фразы, кажется забыв, о чем говорил до этого: – Бальтазар уже успел похвастаться нашим новым фокусом? Кастиэль, тебя ведь так зовут? Это действительно весело!
Люцифер покачал головой, поднял взгляд на Кастиэля, и ангел слишком остро ощутил, насколько действительно далек от совершенства рядом с этим великолепным созданием. Каждое торчащее не так перышко вдруг показалось ему ужасным проступком, за который грозило суровое наказание. Братья сторонились Люцифера, но ни один из них не посмел бы оспорить то, что он был прекраснейшим из творений Господа. Херувим знал – это свидетельство какой-то особой любви Отца к нему, гордился этим и в ответ любил Его, как не мог более никто из ангелов. Пламенно, фанатично, отчаянно – понимая, что если он может отдать Создателю всего себя, то Господь никогда не забудет иные свои творения. И продолжит искать нечто ещё более совершенное.
Кастиэль решил, что, наверное, осознавать это – больно.
Единственным, кто не чувствовал себя рядом с Люцифером ущербным и смел необидно шутить про его гордыню и пренебрежительное отношение к собратьям, был весельчак Габриэль – архангел с подвижным лицом, на котором чаще всего появлялось предвкушение задуманной каверзы.
– Отец сказал, что скоро вернётся, – доверительно сообщил он, подмигивая Кастиэлю, рассматривающему его и Люцифера с открытым ртом. – Михаил помогал Ему и шепнул, что для нас приготовили нечто удивительное!
– Лишь выглядел разочарованным, сказав это, – тихий голос Несущего свет показался дивной мелодией. В нем чувствовалось могущество, данное ему Отцом. И ветер задрожал от тяжести прозвучавших слов.
Он был странным – Кастиэль первый раз видел Люцифера настолько близко и размышлял о том, как нелегко херувиму окажется принять новые творения Отца. Разделить Его любовь не только с собратьями, но и с юными, непонятными им существами, о которых ангелы сочиняли множество нелепейших слухов…
– Я слышал, что Он сотворил их из глины, – забавно скривил лицо Габриэль.
– Из грязи, – отвернулся Люцифер…
– А ещё говорят, что если их ранить – потечет кровь, – поделился Бальтазар, стараясь незаметно пихнуть локтем Кастиэля, чтобы он тоже что-нибудь сказал. Но тому было совершенно все равно, что придумал Отец, и какой материал выбрал в этот раз.
– Все будет хорошо, брат, – архангел похлопал Люцифера по плечу, словно пытаясь приободрить, но тот уже не слушал Габриэля. Задержавшись лишь на пару мгновений, херувим оставил их. Ещё несколько минут играющийся на поляне ветер продолжал ронять в траву осколки фразы. В них уже не слышалось той нарочной уверенности: «будет?»… «хорошо?»… – эхо привычно дробило слова, искажая смысл.
– Правда? – робко спросил Кастиэль.
Архангел, разлохматив короткие и без того торчащие в разные стороны волосы собрата, хмыкнул.
– Сомневаешься?
Кастиэль ответил, не задумываясь:
– Нет!
…Поляна давно опустела. Где-то вдали слышались звонкие голоса других ангелов, спешивших поделиться радостной новостью о скором возвращении Отца. На широкой скамье под сенью раскидистого дерева со спелыми крупными плодами подрагивало тонкое, почти прозрачное перо. Ветер поднял его, закружив вместе с искрящейся на солнце пылью, подбросил ввысь и помчался дальше. Он не замечал изменений, происходивших в мире за тысячелетия, и не знал, сколько раз облака успевали огибать земной шар, меняя очертания…
Опустившись на одну из аллей старого парка, ветер зашуршал палой листвой, раскидывая её по дороге. Люди с удивлением оборачивались ему вслед – казалось, в пестрой круговерти звучит еле слышное, затерявшееся в безвременье эхо: «Брат?..».
_______