воскресенье, 24 августа 2014
Осколок первыйСколько нас таких набирается, злых подростков, слепых волчат?
Мы идём – небеса шатаются, мы идём – божества молчат.
Одиночки с пустых небес,
Что, ответь, мы забыли здесь?
Джезебел
Когда-тоКогда-то
Раскрашенный болезненно-желтым светом город напоминал выброшенную на берег рыбу. Рыба еще била хвостом, дергалась в попытках добраться до воды, но уже отдавала ощутимо-тухлым привкусом смерти. Пыль накрыла улицы саваном и теперь медленно затягивала на горле удавку. Асфальт плавился под ногами людей, сохраняя отпечатки обуви – точки чьи-то шпилек, рельеф кроссовок. Духота запускала щупальца в распахнутые настежь окна и давила на виски, смазывала изображение перед глазами. Мысли тонули в механическом шуме машин и затухали, как залитые водой угли прогоревшего костра. Выцветшее до абсолютной белизны небо казалось, опускается на головы горожанам, придавливая к земле, заставляя давиться пропахшей бензином пылью и бездумно передвигаться в поисках тени. В застывшем воздухе деревья виделись картонками и карикатурно начерченными изображениями. Тусклая листва не шевелилась, скукожившись под яростным светом.
– Будто какой-то придурок положил планету на сковородку, подумав, что жаренной Земля станет аппетитнее и красивее, – капризно пожаловалась тоненькая угловато-нелепая смуглая девчонка, обмахиваясь веером. Он был куплен здесь же, чуть левее, в десяти метрах, у горбоносой торговки с визгливым голосом.
Сейчас девчонка стояла на остановке вместе с необычной компанией и тяжело, рвано дышала. Остальные, казалось, жары не замечали.
– Будь проклят этот день и моё пари! – продолжила она спустя пару минут, не дождавшись от спутников даже капли сочувствия.
– Сыграешь в следующий раз.
Ответивший ей мужчина выглядел старше остальных – если бы не устало ссутуленные плечи и наклоненная голова, он бы выделялся в толпе особой аурой спокойствия и силы. Такие люди чаще всего привлекают внимание – они некрасивы, но отличаются чуждостью и отрешенностью: на них приятно смотреть, отвлекаясь от тяжелых или неприятных мыслей, и совершенно невозможно, находясь на тонкой грани умиротворения и удовольствия. Несимметричное лицо: скошенный подбородок, четко очерченные губы, двухцветные глаза с тяжелыми веками и глубокими тенями, резко выделяющими линии скул. Оно казалось застывшим воском, не способным отображать эмоции – улыбаться, хмуриться, даже моргать.
Девчонка фыркнула, будто бы сказанное показалось ей абсурдом, и отвернулась, продолжая беспомощно обмахивать себя веером и кривиться от жары.
Они ждали Хель. Именно сейчас собравшимся казалось невероятно точным её прозвище – безумная. Кто бы другой согласился в такую жару кататься внутри раскаленной коробки, наполненной запахами бензина, пота и опаляющим легкие воздухом? Однако Хель убеждала всех, что действительно получает от этого удовольствие, а не использует глупое увлечение, как замечательный способ сильнее взбесить Поколение.
Без неё начинать было нельзя – в происходящей затее безумной отводилась не последняя роль, но когда время начинать игру пришло, выяснилось, что Хель отправилась кататься и категорически отказывалась перемещаться обратно, предложив Поколению подождать её на конечной остановке исследуемого маршрута.
– Если хочешь, я растяну свой полог. Ну же, убеди гордость, что немного прохлады не повредит ей! – молодой мужчина, вставший с другой стороны взлохматил без того торчащие в разные стороны волосы и широко открыто улыбнулся.
Ответа на щедрое предложение он также не получил. Девчонка даже не повернулась к нему, ничем не выдав, что услышала реплику. Только длинные, узкие губы сильнее искривились, показывая степень презрения такой помощью.
Она проиграла пари Стинни – сказала, что вполне сможет прожить день, не применяя силы. Это было своего рода доказательство выносливости и готовности участвовать в игре, ведь из всего Поколение Ненси чаще остальных пользовалась даром, обращаясь к нему при любой возможности, сначала заработав репутацию неженки и привереды, а после – неполноценной дурочки. Объяснять, что она жила своим даром, так же, как остальные дышали воздухом, было делом пустым.
Каждый сам за себя – Поколение решило, что Ненси недостойна, и никакие слова не заставили бы изменить это мнение. Только доказательство: блокировка дара и испытание.
Казалось, она ослепла и оглохла, разом забыла все языки и собираемые по крупицам знания, разучилась ходить, даже думать в этот момент ей было больно. Но Ненси упрямо твердила про себя, что если бы потребовалось – она бы отрезала себе ногу или руку, даже вырвала бы язык, но эту игру не пропустила.
Поколение собиралось изменить мир. Раскроить ткань прежней реальности и из плотного, великолепного полотна соткать нечто новое, улучшенное, без сомнения прекрасное. Их дом умирал – каждый ощущал отголоски агонии, медленно пожиравшей планету. Возможно, если бы они захотели – нашли бы лекарство, но куда больше Поколению хотелось создать что-то свое: идеальное, лишенное памяти об ошибках прошлых дней и боли, таящейся в темных подворотнях. То, с чем они бы могли играться всласть, не зная скуки или тоски.
Мир умирал, а Поколение собиралось ему помочь в непростом, затягивающемся действии. И Ненси мечтала принимать непосредственное участие в обновлении. Поэтому она ныла, капризничала, вздыхала, но глубоко внутри была убеждена, что без этого вкус победы оказался бы не столь сладок. Реальность задолжала ей целую жизнь, и девчонка искренне верила, что, наконец, настало время платить по счетам.
Ждали только Убийцу.
Не все из Поколения решились принять участие в игре.
Стинни пожала плечиками и сказала, что она не намерена тратить свое время на такую глупость. Откровенно говоря, ей просто было плевать. Даже если бы мир сгорел в огне и не возродился, заботливо поддерживаемый Поколением, Стинни вряд ли обратила бы на это внимание. Остальные знали это, но предпочитали делать вид, что Целителю неловко участвовать в их игре.
Данте был против. С самого начала. Единственный, кто еще пытался его переспорить – Лад, сдался после десятого разговора, заявив, что проще найти Единого, чем переупрямить Судью.
Маленькая Стаси – Радость – боялась и, несмотря на жестокие издевки Поколения, отказалась от предложенной роли. Когда они уходи, Провидец, вцепившись в руку Данте, смотрела так, будто бы думала, что они не вернутся. Но молчала.
Кара ответила, что это против ее функции. Она не сможет изменить свой дар и поучаствовать, как бы ей ни хотелось. Но и мешать им Страж, несмотря на заложенный инстинкт, не думала.
Лад ещё немного подождал, будто бы ожидая, что Ненси сдастся и согласится принять его помощь, а после завел неторопливый разговор Ксанрдом о чем-то понятном только им. Казалось, они нарочно не понижали голоса, чтобы остальные морщились, будто от зубной боли, не улавливая и десятой части сказанного.
Этна выкинула окурок под ноги уставшему сонному студенту и потянулась за следующей сигаретой. Она стояла чуть поодаль, зная, что многие из Поколения ненавидят этот запах. Руки нервно подрагивали, и Этна несколько раз с раздражением щелкнула зажигалкой, а после, даже не проверив, смотрит ли на нее кто-то, прикурила от огонька на кончике пальца. Блейн скривил свое дивное лицо, театрально закатил глаза, но пересилив себя, подошел и протянул руку за сигаретой.
Ненси прислушивалась к городу, стараясь запечатлеть в себе ритм и запахи, суету, нервозность, усталость. Её память хранила в себе множество фрагментов, кусочков мозаики, из которых складывался привычный мир. Чуть-чуть пыли и солнца, немного холодного осеннего ветра, вечный механический шум, спины прохожих, отражающиеся в мутных лужах проезжей части, старые пятиэтажные дома с потрескавшимися фасадами, спертый, кисловатый воздух и самое главное – шаги позади. Куда бы Ненси ни пошла, ей всегда слышались за спиной легкие, ровные шаги, но когда она поворачивалась, видела или безликую, однородную толпу, или же пустые переулки ненавистного города. Иногда, Ненси задерживала дыхание и, не останавливаясь ни на секунду, напрягала до боли в висках зрение… вот тогда, в самом уголке глаза появлялся силуэт человека, идущего за ней след в след. И без этих глухих шагов, напоминающих ей работу старого метронома, Ненси не представляла свой мир.
У каждого из Поколения была особенная, уникальная мозаика.
Ненси не удивилась бы, узнав, что реальность Ксанрда – бесконечная, снежная круговерть с проникающим в кости холодом и крупными белыми хлопьями, падающими в свете придорожных фонарей; для Лада она видится пустой парковой аллеей, застрявшей в вечном дне какого-нибудь особенно-прекрасного и теплого сентября, а Хель ассоциирует мир с полетом качелей.
Именно из таких мелочей создавалось все вокруг них – иначе реальность была бы слишком плоской и однообразной.
Подъехал автобус. Неловко дернулся перед остановкой, сдав назад, пропуская маршрутное такси, замер и, заскрипев от натуги, распахнул двери. Убийца вышла из средней следом за пожилым мужчиной, неумело опирающимся на новую, черную трость. Ловко спрыгнула на проезжую часть со второй ступени и зачем-то обернулась, будто бы подумала, что оставила в салоне нечто важное. Неровно обрезанные пряди волос Хель облепили потную, тонкую шею, и казалось, что на Убийцу надели широкий ошейник. Поколение могло бы только посочувствовать неудачнику, решившемуся на это, но других ассоциаций нелепый вид не вызывал.
Ненси поморщилась, надеясь, что никто больше не заметит, отступила на шаг назад поближе к Ладу – от него приятно пахло лаймом и колой, а рядом с Хель ей всегда мерещился запах гниения, будто безумица начала разлагаться, не успев умереть.
Заметил Ксанрд: он чуть дернул уголком губ, то ли пытаясь улыбнуться, то ли собираясь сказать Ненси, что девчонка выглядит жалко. О последнем Ненси догадалась сама, а мысль, что их не умеющий показывать чувства ворчун вдруг вспомнил об эмоциях, показалась ей абсурдной.
– Приступим? – Убийца приблизилась к Поколению на несколько шагов, нарочно остановившись на самой грани – не став одним целым с ним, но достаточно близко для того, чтобы чувствовать нетерпение остальных. – Этот мир был хорошим домом; мне жаль, что никто из вас не захотел с ним достойно попрощаться. Он заслужил это.
– Достаточно. Твое дело не жалеть его, – одернул женщину Лад, всегда недолюбливающий её по каким-то своим, непонятным остальным причинам.
Поколение боялось Хель из-за непредсказуемости, ненавидело за искореженную логику и прямоту. Их тошнило от вида Убийцы и пустого взгляда, лишенного грамма сознания. Но Ладу на это было плевать, он единственный из Поколения спокойно прикасался к ней, смеялся над шутками и охотно потакал ее капризам.
Но не любил.
– Хорошо, – согласилась Хель. Она подняла голову к небу, всматриваясь в выцветшее полотно реальности, вздохнула.
И без предупреждения убила их мир.
@темы:
отрывочное,
пишу, знаете ли... всякое!,
Последнее Поколение
-
-
24.08.2014 в 03:07-
-
24.08.2014 в 13:35Все правильно: это, можно сказать, предыстория.)
-
-
24.08.2014 в 14:32-
-
24.08.2014 в 15:06